Род Касатоновых происходит из Курской области. Дед - полный Георгиевский кавалер Афанасий Степанович Касатонов, отец - Адмирал флота Владимир Афанасьевич Касатонов (1910-1989) . Жена - Юлия Александровна - дочь контр-адмирала Трофимова. Есть дочь и два сына: Тамара Касатонова, Александр - капитан 1 ранга, служит в Постоянном представительстве России при НАТО и Кирилл, полковник юстиции . Племянник - Владимир Львович Касатонов - начальник Военно-морской академии , вице-адмирал.
На воинской службе
В 1956 году, после окончания средней школы с серебряной медалью, поступил в Черноморское высшее военно-морское училище им. П. С. Нахимова , которое окончил с отличием в 1960 году по специальности «ракетное вооружение».
В августе 1986 года был представлен на должность начальника штаба флота, но назначение не состоялось.
С 9 апреля 1988 по 14 сентября 1991 года - заместитель командующего Северным флотом , возглавлял первый (после окончания Второй мировой войны) визит советских военных кораблей в США . Всего за время службы на флоте провёл 15 дальних океанских походов и выполнил 10 боевых служб .
С сентября 1991 по 26 сентября 1992 года - командующий Черноморским флотом . В 1991-1992 годах благодаря адмиралу Касатонову, его жёсткой позиции и грамотным действиям Черноморский флот бывшего СССР был сохранён для России . 4 января 1992 года объявил Черноморский флот российским и одновременно запретил личному составу флота принимать украинскую военную присягу до принятия политического решения руководством России и Украины о судьбе флота. В эпоху борьбы за флот он опирался на Военный совет ЧФ, учитывал мнения черноморцев, ветеранских организаций, умело взаимодействовал с прессой. Действенную помощь и поддержку ему оказывали патриотические общественные объединения и партии Севастополя, Крыма и России. «Моряки выполнили мой приказ: „Украинскую присягу не принимать!“ В поддержку я получил из России сотни телеграмм от простых людей, от руководства - ни одной», - вспоминал потом адмирал. И только через год после этого Ельцин начал переговоры с Кравчуком о разделе флота. Действительный член Петровской академии наук и искусства.
Общественно-политическая деятельность
В октябре - декабре 1992 года Касатонов баллотировался в народные депутаты России на дополнительных выборах. Он был выдвинут военными моряками и жителями Новороссийска по 17-му Краснодарскому национально-территориальному округу. Среди соперников Касатонова были Константин Боровой и Николай Кондратенко. Выборы были признаны несостоявшимися из-за низкой явки избирателей (в апреле 1993 года на это место был избран Николай Кондратенко). В 2001 году участвовал в выборах губернатора Приморья , но досрочно снял свою кандидатуру. «Я вынужден признать, что, к сожалению, у меня нет достаточных, прежде всего финансовых, ресурсов, чтобы вести борьбу за пост губернатора дальше », - заявил Игорь Касатонов.
Третья оборона Севастополя
Президент Кравчук требовал, чтобы 3 января 1992-го Черноморский флот принял присягу Украине. Адмирал Касатонов ответил: «Нет!»
– Сколько адмиралов Касатоновых на белом свете, Игорь Владимирович? Однофамильцев в расчёт не берём...
– Да не так уж нас и много. Трое. Кроме меня, ещё Владимир Львович, вице-адмирал, начальник штаба Тихоокеанского флота. Мой племянник. Но главным, конечно, был Владимир Афанасьевич, Герой Советского Союза, командующий Балтийским, Черноморским и Северным флотами. Мой отец...
Надо ещё деда упомянуть. Пусть он и не адмирал , а унтер-офицер, но ему стоит памятник. Как полному Георгиевскому кавалеру. И Беленихинская средняя школа в Белгородской области, откуда дед родом, носит его имя. Все четыре солдатских Креста Афанасий Степанович Касатонов получил на Первой мировой. Он служил в разведке лейб-гвардии уланского полка и преуспел в добывании вражеских «языков».
– Награды сохранились?
– К сожалению, нет. В голодные тридцатые годы снесли в Торгсин, выменяли на продукты, а обратно не выкупили...
Отец попал на флот в семнадцать лет, окончил в Ленинграде училище имени Фрунзе, был штурманом, командиром подводных лодок Щ-112 и Л-12 на Дальнем Востоке, командовал дивизионом «Щук» на Тихоокеанском флоте. В 1941 году Александра Коллонтай звала его на должность военно-морского атташе посольства СССР в Швеции, но отец отказался, предпочёл остаться в строю. Когда началась война, он уже служил начштаба отдельного дивизиона подлодок Балтийского флота.
Нас с мамой эвакуировали на Урал, в город Ирбит. Месяц ехали по железной дороге. Сначала поселились в вестибюле кинотеатра, в котором с утра до ночи крутили фильм «Свинарка и пастух». Песня «Друга я никогда не забуду, если с ним подружился в Москве» в исполнении Владимира Зельдина и Марины Ладыниной навечно засела в моих генах. Рассказал эпизод Владимиру Михайловичу, он посмеялся. Познакомились мы не так давно, в девяностолетнем возрасте. Его, Зельдина...
А тогда в Ирбите после кинотеатра нас определили на постой к кулакам. Они ненавидели советскую власть, хозяйский сынок сидел в тюрьме за попытку дезертирства, а тут, значит, семья красного командира... Отношение было соответствующим. Мы с сестрой особенно враждовали с кулацкой козой, бодалась она люто, без конца норовила поддеть на рога. Но это так, детские воспоминания...
– В Крыму вы когда впервые оказались?
– В 1955 году маршал Жуков, тогдашний министр обороны, назначил отца командующим Черноморским флотом. С ним и я попал в Севастополь, поступил в Высшее военно-морское училище имени Нахимова. В 1960-м окончил его с отличием по специальности «ракетное вооружение».
– То, что отец командовал флотом, помогало успешной учёбе?
– Интересуетесь, не был ли я блатным? Никто не посмел бы делать поблажек, да и я не стал бы ими пользоваться. Всё на общих основаниях. Жил в кубрике на сто человек, увольнения – раз в неделю, на ночёвку домой по выходным не отпускали... Учился я всегда хорошо, среднюю школу окончил с серебряной медалью. Кстати, у нас в семье четыре медалиста: я получил «серебро» в Таллине, жена – в Киеве, дочь Тамара – в Североморске, сын Кирилл – в Севастополе...
После училища я остался служить на Чёрном море, в 1961 году совершил на эсминце «Упорный» переход вокруг Европы, затем – Северным морским путём на базу Тихоокеанского флота. Шли три с половиной месяца. Из Владивостока я вернулся в Севастополь, нёс боевые дежурства в Средиземное море, следил за американскими авианосцами... Дослужился до звания контр-адмирала и должности командира 30-й дивизии.
В 1982 году был переведён в Полярный, назначен первым командующим только-только созданной Кольской флотилией разнородных сил. На это место претендовали девять кандидатов, пришлось выдержать серьёзный конкурс. Хозяйство досталось немаленькое: полторы сотни кораблей, береговые ракетные полки, авиация, двадцать две тысячи человек личного состава...
– Так и оставались на Севере, пока ГКЧП не грянул?
– К тому моменту уже три года был первым замом командующего Северным флотом. А в сентябре 91-го возглавил Краснознамённый Черноморский флот, сменив Михаила Хронопуло.
– Его за что убрали?
– Официально – по состоянию здоровья, фактически – за излишнее рвение при выполнении приказов путчистов. Да и Горбачёв не простил, что черноморцы не бросились вызволять его из Фороса. Словом, Хронопуло сняли, и он ушёл... в бизнес . Занимался им активно. На мой взгляд, даже слишком...
– Кажется, Михаил Николаевич потом ресторатором стал?
– В том числе... Проблема в ином. После ухода со службы Хронопуло мог делать, что угодно, это его личный выбор. Гораздо хуже, что он оставил флот в полуразобранном состоянии. Я вернулся в Крым после десятилетнего отсутствия и поразился, насколько резко изменилась общественно-политическая обстановка. Сегодня трудно поверить, но авторитет флота в глазах местного населения упал тогда очень низко. И где? В Севастополе! Достаточно сказать, что Хронопуло проиграл выборы в Верховный Совет СССР. В 1989 году они проходили на альтернативной основе, оппонентом командующего был бригадир слесарей местного завода Виктор Ноздря, который не мог толком связать двух слов. Тем не менее, на протестной волне Ноздря стал депутатом. Это лишь один штрих, характеризующий общую атмосферу...
– Вы ведь подчинялись Верховному главнокомандующему Горбачёву?
– Ни разу в жизни с ним лично не встречался. К счастью. Не хочу говорить об этом человеке, поскольку хороших слов у меня для него нет, а ругаться не люблю.
– Вас чем-то обидел Михаил Сергеевич?
– Не меня, а армию. И не обидел, а поставил в страшное положение, когда после развала СССР за границей оказались два с половиной миллиона военных, семь округов, три стратегических направления и три группы войск... Всё пошло прахом! И Черноморский флот, который базировался на территории, объявившей в августе 91-го независимость Украины, могла постигнуть такая же судьба.
– С чего начали, заступив на пост, Игорь Владимирович?
– Флот насчитывал 833 корабля , на которых служили почти 100 тысяч офицеров и матросов. Я объехал все объекты и морские базы ЧФ. Кроме Крыма, они располагались в Измаиле, Очакове, Одессе, Николаеве, Поти, Батуми, Новороссийске... В октябре 91-го на противолодочном крейсере «Москва» вышел в Средиземное море, где несла дежурство 5-я эскадра ВМФ. После возвращения в Севастополь полетел в Киев, представился Леониду Кравчуку. Он тогда ещё председательствовал в Верховной Раде, но собирался стать президентом Украины.
– И как вам Леонид Макарович?
– Сразу стало ясно: мы совершенно разные люди. Начиная с воспитания, заканчивая жизненными приоритетами и ценностями. Это почувствовали оба. Кравчук – чиновник опытный, политик прожжённый, ему хватило нескольких минут, чтобы понять: Касатонов не ляжет ни под него лично, ни под Украину . Я – русский в широком смысле слова. Родился во Владивостоке, учился в Ленинграде, жил в Москве, служил на Севере. И жена моя Юлия Александровна из семьи русских моряков, дочь контр-адмирала Трофимова, командовавшего 8-й эскадрой ВМФ в Индийском океане...
– Значит, Кравчук вам ничего не предлагал?
– Он осторожно «прощупывал», а его заместитель Плющ говорил без обиняков, пёр напролом. Мол, не усложняйте, адмирал ! Мы с Ельциным проблемы уладим, всё будет в порядке, флот отойдёт Украине, вы останетесь при прежней должности... Кроме меня, обрабатывали и командующих трёх округов – Киевского, Одесского и Прикарпатского. Предлагали не ориентироваться на Москву. «Зачем вам туда докладывать, выполнять их приказы?» Я объяснял, что у нас служат люди со всего Советского Союза, они не присягали на верность незалежной Украине и разбегутся по домам. На это Кравчук отвечал: «Ну и пусть бегут...» Леонид Макарович был уверен, что всё, им задуманное, получится, и его сильно раздражали мои возражения. Я видел искорку злобы в глазах Кравчука.
Ситуация, в самом деле, выглядела странной. Москва упорно молчала , хотя и в Министерстве обороны, и в Генштабе прекрасно знали, как давят на нас власти самостийной. Вместо чёткого приказа поступали абстрактные слова поддержки. Дескать, не сдавайтесь. А как воспользоваться этим советом на практике, если тебя каждый день провоцируют и шантажируют? Подобная неопределённость не могла тянуться долго.
Устав отбивать атаки политического руководства Украины, командующие округами генерал-полковники Чечеватов, Скоков и Морозов написали рапорты об отставке и уехали в Москву. Киев этого и ждал. На освободившиеся должности тут же были назначены генералы из числа переметнувшихся на украинскую сторону баррикад. Таких хватало. В принципе, я мог последовать примеру коллег, плюнуть, развернуться и улететь в Россию. Это было бы самым простым решением. Но на кого бы я оставил флот?
В какой-то момент почувствовал себя рыбкой в аквариуме . Вокруг образовался вакуум, разреженное пространство. Окружающие наблюдали за моим поведением со стороны, ждали, что стану делать. Но я ведь военный, самодеятельностью заниматься не мог. Мне нужна была команда. Если бы сказали внятно: «Присягу Украины не принимать», – знал бы, как действовать. А то – ни да, ни нет. Честно признаюсь, возник внутренний дискомфорт. Сложная психологическая ситуация! Уехать в Москву, значит, бросить флот на произвол судьбы, согласиться встать под жёлто-голубой флаг – предать Родину ... Такая вот задачка.
– И какой ответ вы нашли на неё?
– Ельцин придумал, извините за прямоту, совершенно нереальный план: страны – суверенные, а вооружённые силы – единые. У России даже не было министра обороны, его обязанности возлагались на президента. Украина быстро поняла, что это полная ерунда, и объявила о создании собственной независимой армии. На базе тех самых округов – Киевского, Одесского и Прикарпатского. Для полноты картины не хватало Черноморского флота. Вишенкой на торте. Представляете? Украина обретала статус морской державы! В сентябре 91-го Леонид Кравчук назначил министром обороны Константина Морозова. Тот командовал 17-й воздушной армией Киевского военного округа и носил звание генерал-майора. А тут вмиг стал генерал-полковником и почувствовал себя большим начальником! Но я сразу дал понять, что Севастополь ему не по зубам.
Кравчук требовал, чтобы 3 января 1992-го Черноморский флот принял присягу Украины. Вместе со всей группировкой бывших советских войск, насчитывавшей семьсот тысяч человек . Я этого делать не стал, сжёг мосты, объявив 4 января флот российским и сказав, что подчиняться будем министру обороны СССР Евгению Шапошникову и командующему ВМФ Владимиру Чернавину. Отдельно подчеркнул, что черноморцы обязуются уважать законы государства, на территории которого находятся, готовы сотрудничать с министерством обороны Украины. Но – без принятия присяги.
Конечно же, никто не давал мне разрешений на подобные заявления. Я взял ответственность на себя и произнёс вслух то, что думал. По форме это был мятеж. Совершенно неожиданный для всех, в том числе и для России. Первой о моём демарше написала газета New York Times . Буквально в тот же день! В поддержку я получил сотни телеграмм от рядовых сограждан, а от руководства страны – ноль, никакой реакции .
Но я понимал: дело не только в отказе присягать Украине. Предстояло поддерживать флот в боевом состоянии длительное время. Вплоть до принятия политического решения. Поэтому мною и был составлен системный план.
– Получается, с Кравчуком вы встречались неоднократно, а с Ельциным – ни разу?
– Увы. В 91-м году, в самом трудный момент, мне не удалось достучаться до президента России. Я звонил в Кремль, просил соединить с кем-нибудь из тех, кто находился рядом с Борисом Николаевичем, но в ответ слышал лишь насмешки и издевательства.
– Даже так?
– Ну да, окружению Ельцина было не до проблем Черноморского флота, люди власть делили! Дошло до того, что в декабре 91-го Генштаб снял КЧФ со всех видов довольствия . Дескать, вы – отрезанный ломоть, на Украине базируетесь. Хорошо, генерал армии Виктор Самсонов, начальник Генштаба, не стал отключать нас от единой системы оповещения, а то совсем худо пришлось бы. Очень помог Евгений Шапошников, организовав, в конце концов, мою встречу с Борисом Ельциным...
– Это когда случилось?
– А Киев не пытался назвать вас мятежником, упечь за решётку?
– Очень даже пытался! Замначальника главного штаба вооружённых сил Украины Георгий Живица объявил меня персоной нон грата, лидер «Руха» Вячеслав Чорновил на закрытом заседании Совбеза в Киеве предлагал принять жёсткие меры. Мол, если не удаётся склонить Касатонова к сотрудничеству, надо скомпрометировать его, создать невыносимые условия для жизни и работы. Но Леонид Кравчук не решался идти на прямую конфронтацию с флотом, старался сковырнуть меня исподтишка. Я же был костью в горле!
– До реальных угроз доходило?
– Как вам сказать?.. Позвонил начальник Главного штаба ВМФ Константин Макаров: «Есть информация, что на тебя, Игорь, готовится покушение. Учти и осмотрись». Командующий Прибалтийской группой войск Валерий Миронов предупреждал, что меня якобы собираются похитить... И такие сигналы поступали несколько раз.
– Охрану усилили?
– Рядом со мной находились два прапорщика, морские пехотинцы. Если выезжал из Севастополя, брал дополнительно машину с автоматчиками. Обстановка была непростая, что и говорить.
В Поти, например, средь бела дня местные джигиты напали на штаб морской бригады, положили на пол дежурную смену, вскрыли оружейную комнату и стали выносить автоматы и пистолеты. В это время комбриг с замполитом возвращались с обеда и увидели «картину маслом». Александр Цубин, командир, не растерялся , выхватил табельное оружие и открыл огонь на поражение. Убил одного, второго, ранил ещё двоих, остальные побросали мешки и разбежались. Но и комбриг получил пулю. А замполит , как стоял в оцепенении, так и остался. Ночью мы эвакуировали Александра Сергеевича в госпиталь Севастополя. Советские ордена уже отменили, новые ещё не придумали, поэтому я наградил Цубина деньгами. Выдал тысячу рублей на восстановление здоровья. Приличная сумма по тем временам! Лишь года через три комбриг получил орден Мужества.
И в Крыму «радостей» хватало. Севастопольский горсовет первым на полуострове поднял украинский флаг, местное управление КГБ перешло в подчинение Киеву, стало именоваться СБУ – Службой безпеки – и принялось работать против меня, разлагая флот изнутри, вербуя офицеров и матросов, составляя списки готовых принять присягу по второму кругу... Я понимал, что ждать нельзя, ведь в случае промедления, мог сработать принцип цепной реакции: камешек покатился, а за ним – лавина...
9 января 1992 года меня вызвали на заседание Верховной рады. Разумеется, я не стал прятаться и полетел в Киев. После моего выступления, в пленарном зале повисла леденящая тишина . Леденящая!
– В холодный пот вас не бросило?
– А чего бояться? Я знал, что за мной сила и правда. Говорил совершенно спокойно, уверенно. Всё-таки у меня опыт командования солидный, общению с любой аудиторией обучен. Я сказал, что флот сохранит статус-кво до выработки политического решения на уровне президентов двух стран – России и Украины, напомнил, что у нас служат представители 46 национальностей, что украинцев среди офицеров лишь 19%, а среди матросов и старшин – около 30. Я заявил с трибуны Рады, что требование принимать присягу чужого государства считаю преступным.
Конечно, мои слова не могли обрадовать Кравчука, но он нашёл силы сказать, что по-прежнему уважает меня, хотя и не разделяет позицию.
О моем выступлении написали в газетах, в том числе, российских. Тогда Ельцин, видимо, и проснулся, поняв, что можно вернуть фактически подаренный им Украине флот.
Правда, на Всеармейском совещании, проходившем 17 января в Москве, наша встреча не состоялась. Борис Николаевич побыл там недолго и уехал. Леонид Кравчук предпочёл вообще пропустить мероприятие. А мне дали слово. Выступление я написал, что называется, на едином дыхании в родительской квартире на Сивцевом Вражке. Решил, что буду говорить, как вокруг Черноморского флота нагнетают страсти и ажиотаж. Пока шёл к трибуне, в зале звучали несмолкаемые аплодисменты. Офицеры знали о моём отказе принимать украинскую присягу. Для примера я рассказал о близнецах Кочешковых. Мама – украинка, отец – русский, оба брата – полковники, комбриги морской пехоты. Только вот один служил на Черноморском флоте, а второй – на Балтийском. «И как прикажете делить эту семью?» – спросил я, обращаясь к президиуму.
После совещания ко мне подходили его участники, благодарили, выражали поддержку, но у всех звучал один вопрос: что дальше? Если бы я знал ответ...
С президентом России мы встретились 28 января на противолодочном крейсере «Москва», который накануне специально пришёл в Новороссийск. Детали визита я обсудил с командующим ВМФ Чернавиным в моём кабинете в Севастополе четырьмя днями ранее. Делали это письменно, передавая друг другу рабочую тетрадь. Я не был уверен, что в комнате нет записывающей аппаратуры, и нас не подслушивают...
Борис Николаевич прилетел на борт ПКР «Москва» на вертолёте. Почётных караулов и оркестров не было, что подчёркивало рабочий, деловой характер визита. Правда, на стеньге мы подняли российский флаг. В честь главы государства. Общались долго, часов шесть, я подробно доложил обстановку, водил указкой по картам, как на уроке географии, объяснял, зачем нужен флот и почему нам нельзя уходить из Севастополя. Неужели поколения русских моряков кровь проливали, чтобы потом вот так бездарно все отдать?
Президент на мои слова кивал головой, но, казалось, не особенно вникал. Или не очень понимал, о чём именно речь. По крайней мере, когда Ельцин отвечал на вопросы офицеров и моряков, то постоянно косился в сторону Шапошникова и Чернавина, как бы ища у них поддержки. Впрочем, я получил одобрение высшего политического руководства страны, и в той ситуации даже такой малости оказалось достаточно, чтобы наши действия обрели легитимность.
Перед тем, как покинуть борт «Москвы», Борис Николаевич оставил запись в книге почётных посетителей: «Черноморцы! Не дрогнуть в трудный час СНГ! Поддержу! Президент Ельцин».
А глава Украины отреагировал иначе. Узнав о нашей встрече, Леонид Кравчук 31 января потребовал сместить меня с должности командующего КЧФ. Формальным поводом для этого послужил мой отказ принять группу депутатов Верховной рады, прилетевших в Севастополь без приглашения. Якобы я полтора часа продержал народных избранников на холодном ветру. Но я не ждал в тот день гостей из Киева, занимался намеченными делами, а с делегацией поручил встретиться своему заму. Кравчук отправил телеграммы на имя Ельцина, Шапошникова и Чернавина. Конечно, этот всплеск эмоций никакого развития не получил.
6 февраля 1992 года Верховный Совет России принял постановление о необходимости сохранения единого флота на Чёрном море, а в апреле случилось новое обострение, началась битва законопроектов. Кравчук издал указ о юрисдикции Черноморского флота Украины. Ельцин не заставил себя ждать и ответил законом о статусе российского Черноморского флота. Политическое перетягивание каната! Только пытались вовлечь в него военных с оружием в руках. Опасные шутки! Александр Руцкой, тогдашний вице-президент России, советовал мне: «Рубите концы и уводите корабли в Новороссийск!» Но сторонники незалежной только и мечтали, чтобы им достался Севастополь!
Я ведь даже не поднимал Андреевские флаги. Без ведома президента России и необходимой правовой базы это был бы популизм. Об этом сегодня, наверное, не все помнят, но Черноморский флот ещё 5 лет ходил под прежним советским флагом . С красной звездой, серпом и молотом! Лишь в 1997-м на наших кораблях появился бело-голубой Андреевский стяг, а на украинских – морской прапор эпохи гетмана Скоропадского...
– Это без вас, Игорь Владимирович, в тот момент вы уже служили в Москве.
– Да, но если бы мы уступили в 92-м, через пять лет и флаги поднимать было бы не над чём. Тогда я не отдал Украине ничего – ни крейсера, ни катера. Хотя нерешительность Москвы даром не прошла, в какой-то момент среди офицеров и матросов началось брожение. Мол, если не нужны России, зачем упираться? Надо соглашаться на предложение Украины. Маятник качнулся. По неофициальным каналам поступала тревожная информация из частей, я лично обзвонил основные соединения, выясняя обстановку. И вот что услышал: в 126-й дивизии береговой охраны в Симферополе большинство личного состава согласилось принять украинскую присягу, похожая картина наблюдалась в 63-й бригаде ремонтирующихся кораблей, в 39-й дивизии морских десантных сил...
Помню, звонит комбриг и сообщает, что на тральщике поднят флаг незалежной. Я отвечаю: «Ну, и каких слов ты ждёшь? Что похвалю, по головке поглажу? Наводи порядок в бригаде!» Через час перезванивает: «Товарищ командующий, всё выполнено. В кулачном бою победа осталась за нами...» Вот это другой разговор, это я понимаю! На крейсере «Кутузов» старпом на общем построении тоже поднял жовто-блакитный прапор. И там не обошлось без рукоприкладства. А как иначе? Выбора не было . В Донузлаве противолодочная бригада во главе с командирами приняла украинскую присягу, семь офицеров из школы водолазов перешли на сторону Киева. Я потом поснимал их с должностей. Аккуратно, по одному. Придумал суд чести, где давали должную оценку поведению предателей, в том числе, среди адмиралов. К сожалению, были и такие случаи...
Летом 92-го, пока я был в командировке, по приказу министра обороны Украины захватили комендатуру в Севастополе. Мои замы прошляпили, упустили момент. Я вернулся в город и поставил ультиматум: или украинские военные добровольно освобождают помещение, или идём на штурм. Сидевшие внутри не поверили в серьёзность намерений, думали, что шучу. Я взял полроты морской пехоты и освободил здание силой. Вышибли всех окопавшихся там!
– Но почему вы?
– Так я понимал свой долг . Уже объяснял вам: самым простым решением стал бы мой отъезд в Россию осенью 91-го. Уверен, никто не посмел бы упрекнуть в том, что бросил флот. Но совесть ведь не обманешь...
– По сути, вы по личной инициативе организовали оборону Севастополя?
– Так получилось. Кто-то должен был. Можно сказать, это третья оборона, если считать с Крымской войны 1854 года...
Атаки шли с разных сторон, я постоянно ждал подвоха. Скажем, Киев попытался забрать флот через призывников. Новобранцев из России на полуостров не пускали, зато хлопцев с Западной Украины везли эшелонами. Чтобы соблюсти паритет, я приказал доставить более пяти тысяч наших призывников на боевых кораблях из Новороссийска. Как во время войны. В Севастополе ребят встречала рота морской пехоты. И с песнями они шли в части.
Из одиннадцати тысяч призывников, попавших в Крым летом 92-го, почти половина была из России.
Но глухая оборона – не моя тактика. Я получил благословение патриарха Алексия II, чтобы флот и впредь оставался российским. Инициировал принятие крымским парламентом Акта о государственной самостоятельности Республики Крым. Депутаты проголосовали за решение большинством голосов. Если бы Москва чуть-чуть поднажала, продемонстрировав политическую волю, Крым уже в 92-м мог отойти России.
Этого не случилось, качели так и ходили туда-сюда, пока 3 августа президенты Ельцин и Кравчук не подписали в Массандре соглашение о принципах формирования ВМС Украины и ВМФ России на базе Черноморского флота СССР. Это было политическое решение на уровне глав двух стран, о котором на свой страх и риск я говорил в январе в Верховной раде. Мы вернулись в нормальное правовое поле. На три года устанавливался переходный период: призыв на службу в равной пропорции – 50 на 50, присяга государству, гражданами которого являются призывники, совместное использование существующей системы базирования и материально-технического обеспечения... Пауза нужна была и для того, чтобы разобраться, какие корабли, порты и прочую инфраструктуру отдать Киеву...
– Помните анекдот: «Как делить будем? Поровну или по-братски?»
– Украинцы получили сто тридцать восемь кораблей и судов, большинство из которых потом порезали на металл . В числе прочего им отошёл и почти достроенный ракетный крейсер «Адмирал Лобов». Его сначала переименовали в «Галичину», затем – в «Украину», что, впрочем, не меняло сути дела. Крейсер наглухо застрял у стенки завода в Николаеве, а однотипная с ним «Москва», пройдя капитальный ремонт, стала флагманом российского Черноморского флота. Совсем недавно, в сентябре этого года, Киев заявил о желании, извините за двусмысленность, продать «Украину» . Не знаю, найдётся ли покупатель на залежалый товар...
– Вы участвовали в разделе флота?
– Разумеется, нет. А кто позвал бы? 26 сентября 1992 года меня назначили первым заместителем главнокомандующего ВМФ России. Вроде бы повышение, но я понимал: это своеобразный компромисс. Киев по-прежнему брызгал слюной при упоминании моей фамилии, и Москва решила убрать меня из Севастополя от греха подальше. Ведь по Ялтинскому соглашению объединённое командование определялось консенсусом президентов двух стран. Чтобы Кравчук поддержал мою кандидатуру? Да ни за что в жизни! Должность командующего оставалась вакантной более трёх месяцев, пока после долгих согласований не утвердили вице-адмирала Эдуарда Балтина . Заслуженный моряк, Герой Советского Союза... Он тоже потом хлебнул от украинских националистов.
– Как вас провожали из Севастополя, Игорь Владимирович?
– Очень тепло. И черноморцы, и общественность. За год с небольшим мне удалось добиться того, что люди вновь стали относиться к флоту и морякам с прежним уважением и доверием.
– А у вас какое чувство было при расставании?
– Смешанное. Мне не ставили такую задачу, но как человек военный, сам её определил и выполнил: сберёг флот для России, не сдал Севастополь . Пока оставался командующим, мы не потеряли ни одного объекта. Это уже потом украинский спецназ штурмом брал наши базы в Одессе, Измаиле и Очакове... Я не допустил бы подобного.
И ещё: в Крыму сохранилось русское начало, я старался поддерживать его все двадцати три года, не давая ослабнуть. Думаю, и поэтому весной 2014-го крымчане без колебаний приняли решение воссоединиться с Россией.
Улетая в 92-м в Москву, я освободил служебную квартиру в Севастополе, чтобы не давать поводов для ненужных разговоров, но связь с городом не прервал, создал внештатную информационно-аналитическую группу. Она функционирует до сих пор. Это мои друзья, добровольцы из числа патриотов России. Мы в постоянном контакте, я всегда в курсе происходящих там событий. Меня и в Генштаб России в 2009 году пригласили на должность советника, чтобы занимался именно Севастополем. Это и делаю.
– Ещё, знаю, недавно участвовали в спуске на воду фрегата «Адмирал флота Касатонов».
– Да, его назвали в честь отца. Спасибо. Но на корабле предстоит много работы, чтобы он встал в строй. Надеюсь, доживём...
Визитная карточка
Касатонов Игорь Владимирович родился в 1939 году во Владивостоке в семье адмирала флота Героя Советского Союза В.А. Касатонова. Дед – полный Георгиевский кавалер. После окончания Черноморского военно-морского училища служил на Черноморском, Тихоокеанском и Северном флотах. С апреля 1988 года по сентябрь 1991 года был Первым заместителем командующего Северным флотом. С сентября 1991 года по сентябрь 1992 года командовал Черноморским флотом. Благодаря его жёсткой позиции и грамотным действиям, флот был сохранён для России. С 26 сентября 1992 по 1999 год был Первым заместителем Главнокомандующего ВМФ России. В настоящее время – советник Первого заместителя министра обороны РФ, начальника Генштаба ВС РФ. Сыновья Александр и Кирилл также служат на флоте.
Основные события
Великая Отечественная война
Вершина карьеры
Ордена:
- 3 ордена Ленина
- Орден Октябрьской Революции
- 2 ордена Красного Знамени
- Орден Нахимова 2-й степени
- 2 ордена Красной Звезды
Медали:
- Медаль «За оборону Москвы»
Иностранные награды:
Владимир Афанасьевич Касатонов (1910 - 1989гг) - советский военачальник, Адмирал флота . На службе в ВМФ с 1927 года. Герой Советского Союза. Став моряком-подводником, он встретил Великую Отечественную Войну начальником штаба дивизиона подводных лодок в Ломоносове. В послевоенные годы В.А. Касатонов единственный в СССР адмирал, который командовал всеми тремя флотами – Северным , Балтийским и Черноморским ,а на Тихоокеанском флоте был первым заместителем командующего, начальником штаба флота. Руководил освоением ядерного оружия на флоте, введением в боевой состав атомных подводных лодок.
Детство и юность
Касатонов Владимир Афанасьевич родился 21 июля 1910 года в Петергофе Ленинградской области, в семье Георгиевского кавалера Первой мировой войны. Здесь он «заболел» морем. Окончил Военно-морское училище им. М. В. Фрунзе в 1931 году, командирские классы учебного отряда подводного плавания имени С.М.Кирова в 1932 году, командный факультет Военно-морской академии имени К.Е.Ворошилова в 1941 году.
Карьера
В течение 20 лет В.А. Касатонов под руководством С.Г. Горшкова принимал участие в развитии ВМФ , выводе нашего военного флота в Мировой океан и в достижении паритета с сильнейшим флотом в мире – военно-морскими силами США . При этом адмирал сам активно участвовал в походах боевых кораблей. В составе группы Генеральных инспекторов Минобороны России Владимир Афанасьевич вел активную военно-патриотическую работу. Много ездил по стране, выступал перед молодёжью. Всю войну он стоял на защите балтийских рубежей страны, защищал Ленинград и славу Российского флота – Кронштадт.
С февраля по ноябрь 1931 года служил вахтенным начальником и штурманом на подводной лодке «Большевик» Балтийского флота.
До декабря 1932 года продолжал службу на Балтийском флоте помощником командира подводной лодки «Комиссар».
1933 – 1939 гг. – служба на Тихоокеанском флоте.
Январь 1933г - май 1934г – помощник командира подводной лодки «№ 24» (с декабря 1933 – «Форель»).
После окончания Военно-морской академии назначен начальником штаба отдельного дивизиона подводных лодок Балтийского флота. В этой должности встретил Великую Отечественную Войну, участвовал в летне-осенних боевых действиях 1941 года на Балтике и обороне Ленинграда.
С августа 1941 года служил в Главном морском штабе ВМФ на должностях – старшего командира-оператора 5-го отдела (август 1941г – апрель 1942г), начальника 5-го (апрель 1942г – август 1943г), 4-го (август 1943г – ноябрь 1944г) и 6-го (ноябрь 1944г - декабрь 1945г) отделов Оперативного управления. Занимался изучением и анализом обстановки на Дальнем Востоке, а также внедрением опыта действующих флотов в боевую подготовку Тихоокеанского флота.
Февраль 1945г - участник Ялтинской (Крымской) конференции.
Декабрь 1945г – январь 1947г - начальник штаба Кронштадтского морского оборонительного района (Балтийский флот).
1947-1949 гг. - служба в Генеральном штабе Вооруженных Сил СССР начальником морского отдела Главного оперативного управления (февраль-июнь 1947г) и помощником начальника Главного оперативного управления по ВМФ – начальником морского отдела (июнь 1947г – октябрь 1949г).
С октября 1949 года - начальник штаба - первый заместитель командующего 5-м ВМФ (Тихий океан, главная база флота - Владивосток).
С апреля 1953 года - первый заместитель командующего Тихоокеанским флотом .
С ноября 1954 года - командующий 8-м ВМФ (Северо-Балтийский флот).
С декабря 1955 года - командующий Черноморским флотом .
С февраля 1962 года - командующий Северным флотом .
С июня 1964 года – первый заместитель Главнокомандующего и член Военного совета Военно-Морского Флота СССР. Внёс большой вклад в укрепление боевой готовности ВМФ СССР, в испытания новых кораблей и изучение условий действий сил флота в арктических районах, принимал активное участие в создании океанского ракетно-ядерного флота. Возглавлял ряд военно-дипломатических миссий – первым из советских военачальников в послевоенные годы посетил Югославию, Албанию и США. Неоднократно бывал в Египте, Болгарии, Польше, Румынии, ГДР и других зарубежных странах.
В годы его командования Северным флотом советские атомные подводные лодки впервые вышли на просторы Атлантики, совершили плавания к Северному полюсу, прошли подо льдами Арктики и через Берингов пролив в базы Тихоокеанского флота. В 1962 году Владимир Афанасьевич руководил сложным учением авиации ВМФ под условным названием «Шквал» (на Новоземельском полигоне), в ходе которого испытывалась авиационная противолодочная крылатая ракета К-10. Лично участвовал во многих походах атомных подводных лодок, а в 1963 году возглавил поход атомной подводной лодки «К-181» (командир Ю.А.Сысоев) к Северному полюсу, которая 29 сентября 1963 года впервые всплыла точно на северной вершине планеты, и был водружён Государственный флаг нашей страны.
25 ноября 1966 года В.А.Касатонову присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за большой вклад в повышение боевой готовности ВМФ, испытания новых кораблей и проявленные при этом мужество и героизм. С сентября 1974 года - военный инспектор-советник Группы генеральных инспекторов Министерства Обороны СССР. 1958 -1979гг. - депутат Верховного Совета СССР V-IX созывов.
Жил и скончался в Москве 9 июня 1989г. Похоронен на Новодевичьем кладбище, где ему установлен памятник.
Награды
Ордена:
- Герой Советского Союза (25 ноября 1966).
- 3 ордена Ленина
- Орден Октябрьской Революции
- 2 ордена Красного Знамени
- Орден Нахимова 2-й степени
- Орден Отечественной войны 1-й степени
- 2 ордена Трудового Красного Знамени
- 2 ордена Красной Звезды
- Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени
Медали:
- Медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
- Медаль «За отличие в охране государственной границы СССР»
- Медаль «За оборону Ленинграда»
- Медаль «За оборону Москвы»
- Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
- Юбилейная медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
- Юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
- Юбилейная медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
- Медаль «За победу над Японией»
- Юбилейная медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии»
- Юбилейная медаль «30 лет Советской Армии и Флота»
- Юбилейная медаль «60 лет Вооружённых Сил СССР»
- Юбилейная медаль «70 лет Вооружённых Сил СССР»
- Медаль «В память 800-летия Москвы»
- Медаль «В память 250-летия Ленинграда»
Иностранные награды:
- Орден Красного Знамени (Монголия)
Семья
Сын - Касатонов Игорь Владимирович - адмирал, стал трёхзвёздным адмиралом, был первым заместителем командующего Северным флотом, командовал Черноморским флотом в самое тяжёлое время раздела флота с Украиной. Внук - Касатонов Владимир Львович - вице-адмирал, начальник штаба Тихоокеанского флота ВМФ России (с 2012 года). Оба этих адмирала, отец и сын, закончили морскую службу в Москве, в должности первого заместителя Главнокомандующего Военно-морским флотом СССР и России соответственно. Добрая дюжина морских офицеров, потомков Афанасия Степановича, служили и сегодня служат Родине, в том числе его правнук, Владимир Касатонов, контр-адмирал , командир атомного ракетного крейсера «Пётр Великий», флагманского корабля Северного флота.
Увековечивание памяти
В Санкт-Петербурге на «Северной верфи» (бывший Путиловский завод) 12 декабря 2014г. спущен на воду российский сторожевой корабль (фрегат) дальней морской зоны проекта 22350 Адмирал флота Касатонов .
В честь Касатонова В.А. названы улицы в селе Лески (Прохоровский район Белгородской области) и поселке Щепки (Аксайский район Ростовской области). В Севастополе в его честь установлена мемориальная доска.
«Русский ад»: как Украина угоняла у России Черноморский флот.
Отрывок из новой книги Андрея Караулова
Как случилось, что четверть века назад Россия практически в одночасье чуть не лишилась всего Черноморского флота? Кто смог взять на себя ответственность, и, вопреки политическому решению, спас флот и его базы от разорения? Ответы - в новой книге Андрея Караулова, втором томе эпопеи «Русский ад», посвященной крушению СССР и последующим событиям. Мы публикуем отрывок из произведения, которое скоро увидит свет.
================================================
« - Послушай, Пенкин! Этот Тенюх, он кто?
В последние недели Пенкин стал очень близок к Игорю Владимировичу, хотя Касатонов не любил политруков, а Пенкин - главный политрук Черноморского флота.
Адмирал Тенюх - главком украинских военно-морских сил, товарищ командующий, - доложил Пенкин.
Не валяй дурака, Саша… - отмахнулся Касатонов. - Напомни, кем он был месяц назад…
Командир тральщика.
Оперетта, слушай…
Капитан 3 ранга.
Ей-богу, оперетка!
Пенкин любил музыкальный театр, особенно - Татьяну Шмыгу.
Так точно, товарищ командующий! Баренкай, «Цыганский барон».
Вот ведь как…
Касатонов никогда не ругался. Он не ругался даже тогда, когда нельзя не ругаться.
Почему генерал-лейтенант Иван Бежан, бывший командир 17-го армейского корпуса, только что присягнул на верность Украине и Кравчуку? А вслед за Бежаном - еще 15 генералов? Ну хорошо: Бежан родом из Винницы, Бандера для него герой, и Василь Кук, правая рука Бандеры, командующий их Южным фронтом, тоже герой: Бежан несколько раз лично приглашал деда Василя, тогда только что вернувшегося из лагерей, отдохнуть на Иссык-Куле, где Бежан служил до перевода в Москву, в Генштаб.
А Морозов? Новый министр обороны? Русский человек, умница, и он… вдруг… присягнул Украине? Как понять? Должность? Квартира, госдача? Хорошо, что будет через год-полтора, когда Кравчук - это уже ясно - поменяет Морозова на Бежана? Хотя бы потому, что Бежан - украинец!
Сегодня, 2 января 1992 года, Касатонов получил приказ: срочно вылететь в Киев, на совещание к Кравчуку. Президент Украины собирал командиров всех главных подразделений бывшей Советской Армии, дислоцированных на территории Украины: командующие трех военных округов, командующие воздушными армиями и, конечно, Касатонов - командующий Черноморским флотом.
В Киеве было очень тепло, везде лужи, снега нет, так… одни комочки… Как хорошо в Киеве, особенно на Днепре, когда греет солнышко!
Кравчук важно восседал во главе стола. Справа от него расположился Фокин, премьер Украины, рядом с Фокиным определили кресло для Касатонова, а напротив Касатонова был Морозов, их министр обороны.
Кравчук задумчиво крутил в руках пустой граненый стакан. Совещание рабочее, минут на пять, не больше, но он волновался, а когда Фокин, видя, что президент сейчас как бы не в себе, осторожно предложил ему сделать сообщение, «из-за которого, собственно говоря, мы все здесь собрались», Кравчук встал, забыв поставить стакан:
Объявляю… участникам совещания. Господа, все Вооруженные силы, находящиеся на территории Украины, пидкорятися с сегодняшнего дню новому… - здесь он красиво, театрально сделал паузу, - новому… Верховному главнокомандующему: президенту Украины. С ноля часов я… как президент… принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего Республики Украина.
Его речь была больше похожа на тост.
Вы?.. - Касатонов удивленно поднял глаза.
Я, - подтвердил Кравчук. - Как президент.
И он уселся обратно в кресло.
Все молчали. Тишина была гробовой.
«Дом умалишенных, - подумал Касатонов. - Приехали…» Он встал:
Разрешите, товарищ президент? Российский Черноморский флот, более 800 боевых кораблей, 92 тысячи человек личный состав, 14 тысяч офицеров и адмиралов подчиняются президенту… другой страны?.. А ее даже на карте пока нет…
Касатонов хотел сказать что-то очень резкое, но его тут же перебил Морозов:
Разрешите, то… господин Верховный главнокомандующий? Адмирал Касатонов, вы не поняли! - отчеканил он. - Черноморский флот… с ноля часов… служит Украине. Отныне Верховный главнокомандующий - президент Кравчук Леонид Макарович - и министр обороны - генерал-полковник Морозов, то есть я… мы - ваши командиры. И главнокомандующий ВМС Украины адмирал Тенюх.
Игорь Иосифович, - обратился он к Тенюху. - Встаньте, пожалуйста.
Тенюх встал. Бывшему капитану 3 ранга еще не успели сшить адмиральский мундир, его заказали в Москве, в Киеве никто не работал с золотой ниткой, поэтому Тенюх явился в штатском.
Не мог же он прийти в форме капитана 3 ранга!
Фокин осторожно, словно минералка на Украине - невероятный дефицит, наливал в свой стакан воду.
Вы в курсе, адмирал, - осторожно обратился он к Касатонову, - что 30 декабря… прошлого года… все сотрудники нашего республиканского КГБ, всех его областных управлений, в том числе и Крым, единогласно присягнули Украине и ее президенту?
Все как один, Игорь Владимирович, - подчеркнул Фокин, - кроме, может быть, некоторых… личностей…
Касатонов об этом не знал.
Из-за квартир, ясное дело… - пробормотал Виктор Скоков, командующий Прикарпатским округом. - Всех портит квартирный вопрос!
Фокин усмехнулся:
Вашу ремарку, генерал, мы пропускаем без комментариев! Так вот, - он обернулся к Касатонову, - пока вы, Игорь Владимирович, летели из Москвы в Киев, закончился процесс разрешения флотской судьбы. И Черноморский флот теперь наш, украинский.
Как… украинский? - опешил Касатонов. - Почему? Из чего это следует?
Из заявления президента Украины.
Но уважаемый президент Украины, - Касатонов открыл лежавшую перед ним папку и достал какие-то листочки, - не так давно, летом, выступал у нас в Доме офицеров, в Севастополе, и сказал… я зачитаю…
Не треба читати… - остановил его Кравчук. - Вы не хвилюйтесь, адмирал…
Касатонов неплохо понимал по-украински.
Да как же не беспокоиться? - удивился он. - Мы ж вам тогда поверили: «Украина… - читал он, - выступает за то, чтобы у нас было общее оборонное пространство военно-стратегического характера. То есть все… все, Леонид Макарович, подчеркнули вы, - военно-стратегические силы должны быть коллективными и управляться из единого центра: Министерства обороны и Генерального штаба…
Концепция строительства Вооруженных сил, которую я… вы, Леонид Макарович, - Касатонов внимательно смотрел на Кравчука, - …я предлагаю, - сказали вы, - состоит в том, что военно-стратегические силы не принадлежат отдельным республикам, а управляются министерством обороны и Генеральным штабом…»
Касатонова все, даже Кравчук, слушали очень внимательно.
Что из этого, адмирал? - Морозов нервничал.
А то, что товарищ Кравчук… Леонид Макарович… ясно сказал: «Мы не претендуем на руководство ядерными, ракетными и другими стратегическими войсками, расположенными на территории Украины».
Конечно, - встрепенулся Касатонов. - «…И другими, - подчеркнул он, - стратегическими войсками». Разве Черноморский флот, 833 корабля, в том числе 28 подводных лодок, 2 противолодочных крейсера, 6 ракетных крейсеров и больших противолодочных кораблей 1 ранга, а также эсминцев, тральщик, 59 десантных кораблей, 400 единиц морской авиации, дивизия береговой обороны, десятки бригад и дивизионов, средиземноморская, индийская и атлантические эскадры - это… не стратегические войска? С ракетами Челомея на борту! Мы же за ночь можем оказаться где угодно, в любой точке Мраморного, Средиземного, Эгейского морей и ряда других водных территорий, можем выйти в любой океан...
Здесь все хорошо знают географию, Игорь Владимирович, - мягко остановил его Фокин.
Понимаю-понимаю, - согласился Касатонов, - но разве Украина может дополнительно прокормить еще 100 тысяч моряков и обеспечить всем кораблям флота надлежащую боевую подготовку?
Тенюх засмеялся.
Кстати, ваш Генштаб с ноля часов, адмирал, списал Черноморский флот со своих счетов и снял его со всех видов довольствия, - сообщил Тенюх.
Касатонов изумился:
Первый раз слышу!
А вы чаще в Киев прилетайте, - улыбнулся Фокин.
Я такой директивы не получал, - отрезал Касатонов.
Сегодня получите, - заверил Морозов, но тут поднял голову Кравчук:
С Борисом Николаевичем этот вопрос согласован, коллеги.
И опять - как приступ - наступила страшная, гнетущая тишина.
Как согласован?.. - помедлил Касатонов. - Когда?
В Беловежской пуще, господин адмирал.
А округа?
И округа.
Что округа?
Пидкорятися Украине, - кивнул Кравчук. Он был сейчас очень доволен и снова обрел уверенность.
700 тысяч человек?
700 тысяч, - подтвердил Фокин. - Им будет предложено принять присягу на верность Украине.
Леонид Макарович, господа, только что поставил всех в известность: Вооруженные силы бывшего Советского Союза, находящиеся на территории нашей страны, теперь украинские.
Тут вскочил Скоков.
Но у нас нет никаких директив из Генштаба! Мы не можем верить на слово.
Другие генералы закивали головами.
Зачем на слово?.. - удивился Кравчук. - Позвоните в Кремль и спросите у Бориса Николаевича! Вам дать телефончик?
…Касатонов буквально впился глазами в Кравчука. Поверить, что Ельцин может так просто за один день отдать… непонятно кому… пять воздушных армий, то есть более двух тысяч самолетов, 10 танков, почти тысячу кораблей, а также все части внутренних и железнодорожных войск, СПРН и пограничников, - поверить в это было невозможно! Среди боевой авиации находились бомбардировщики Ту-160, знаменитый «Белый лебедь», 20 гениальных машин, лет на сто, не меньше, опередивших свое время!1*) Руцкой, звонивший Касатонову сегодня утром, кричал:
Руби концы и уходи в Новороссийск!
А Севастополь? И другие базы Черноморского флота: Измаил, Одесса, Донузлава, Феодосия, Симферополь, Поти, Очаков, Херсон, Балаклава?.. Это же десятки тысяч гражданских лиц, их семьи - Севастополь, кстати, никогда не входил в состав Украины, финансирование Севастополя всегда шло отдельной строкой из всесоюзного бюджета, и контроль (это же их деньги!) за расходованием средств осуществлялся Советом Министров РСФСР.
Присядьте, адмирал, - предложил Фокин, но Касатонов всем своим видом показывал, что его доклад еще не закончен.
По соглашению в Беловежской пуще, товарищи, у нас теперь единая армия, - напомнил он. - Армия СНГ. Во главе с маршалом авиации Евгением Шапошниковым. У России своей армии пока нет, ее правовая база не определена. Так что наша армия сейчас - это армия СНГ, если я, конечно… все правильно понимаю…
Перед Новым годом на кремлевском приеме Ельцин заявил: все военно-морские базы на Балтике Россия берет в аренду. «А Украина, Кравчук, - говорил Ельцин, - это близкие нам люди, мы с ними всегда договоримся, здесь проблем не будет…»
Вы неправильно понимаете, - мягко улыбнулся Фокин.
Неправильно?!
Неправильно. Все войска на территории Украины нынче украинские. А про содержание - не беспокойтесь, у нас все просчитано, все до копейки…
Но это национальное унижение! - взорвался Касатонов. - Россия - правопреемник СССР! Переприсягание невозможно! Такого еще не было… в истории человечества!
Не было, значит, будет! - весело сказал Кравчук. Он не собирался вести дискуссию.
Мы здесь все правопреемники, - вставил Фокин. - Россия, Украина, Беларусь… Трое нас. Ясно?
Тенюх не сдержался, хохотнул, смешно ведь, когда на троих, но Морозов так на него посмотрел, что Тенюх мог провалиться под стол.
То есть армия, - вздохнул Скоков, - как яблоко, которое все хотят… надкусить?
Кравчук встал:
Решение принято, господа. Совещание закончено.
Как закончено? - обомлел Касатонов. - Всё?
А что еще?.. - удивился Морозов. - Приказываю всем соединениям принять присягу в течение 48 часов.
Все, даже Кравчук, сидели как оглушенные.
31 декабря, товарищи, один из наших сторожевиков уже хотел было присягнуть Украине. Но моряки растерялись, они не знали, как правильно повесить украинский флаг. Какой цвет должен быть сверху, желтый или синий...
Кравчук усмехнулся:
Хочу напамьятати, адмирал! Летом 91-го 72% твоих моряков прогутарили в Крыму за незалежность Украины. Помнишь, Игорь, подсумки голусования? Хорошая вышла цифирь. Любо - як гутарят казаки. 48% были за Кравчука. 50 тысяч моряков. Плюсани еще цивильних… то есть гражданских, да?
Позвольте анекдот, товарищ президент? - усмехнулся Скоков.
Шо?.. - не понял Кравчук.
Анекдот.
Анекдот?
Ну да, анекдот...
Приличный? - поднял глаза Фокин.
Еще бы! Бог призвал мужика, говорит: «У тебя неделя, братец. Куда хочешь? В рай или в ад?» Задумался мужик: «Давай, - говорит, - в ад. С ада начнем». Ну, с ада - так с ада, а в аду шалман: гулянки-пьянки, девки, горилка, гармонь…
Кравчук насторожился:
Он всегда, еще с работы в ЦК, боялся анекдотов.
Проходит неделя, мужик говорит: «Бог, я хочу в аду остаться!» - «Хорошо, - говорит Бог, - живи!» Возвращается мужик в ад, а там уже черт те что: колеса огненные, земля ходуном, ужас за ужасом, короче говоря, все, как Данте описал.
Шо описал?
Муки. Мужик, значит, обратно к Богу: «А где ж, - говорит, - девки, гармонь и горилка? Куда делись?!»
«Э… - отвечает Бог, - ты не путай, брат, туризм и эмиграцию…»
Кравчук встал.
Все, Леонид Макарович!
Никто не засмеялся.
Ну и до побачения, коллеги! Спасибо, шо посмишили… - бросил Кравчук и развернулся к выходу, но тут вскочил Касатонов.
Погодите, Леонид Макарович! У нас же 48 национальностей! Москвичи, ленинградцы, дальневосточники… есть, товарищи, даже табасаранцы и кароины. Кто-нибудь слышал в Киеве слышал о кароинах? Они все разбегутся!
Кравчук обернулся:
Кароины?
И кароины!
Так пусть! Новых наберем. Хлопцев нет, что ли?!
Откуда? - изумился Касатонов. - Из деревень? Все училища - в России!
И из деревень тоже, - отрезал Кравчук. - Я ведь сам, Игорь, с хутора…
Он с такой силой хлопнул дверью, что на стене покосился портрет Горбачева.
Надо же, не сняли! Забыли, что ли?.. Не до того?
Горбачев, Горбачев… Государь Миша... Что же ты наделал, царь, как же ты это все допустил?
Касатонов бросился в штаб Киевского военного округа - к телефонам. Первым делом набрал Шапошникова:
Товарищ министр! Прошу объяснить, что сейчас происходит!
Шапошников тяжело, как-то уныло, что ли, молчал в трубку.
Вверенный мне Черноморский флот на грани восстания, товарищ министр! - доложил Касатонов.
Не надо… восстания, Игорь… - тихо попросил Шапошников.
А что говорить морякам? Что у них теперь другая Родина? И Генштаб на берегу Днепра?! Тогда почему Украина? А не Грузия? Поти? Или Турция? Она тоже гордится Черным морем и считает его своим!
Связь была чудовищной, одна трескотня.
Алло! Товарищ министр! Вы меня слышите?!
Какой будет приказ?
Приказ?
Приказ.
Приказ такой: держись, Игорь! - и Шапошников повесил трубку.
Рядом стоял Скоков.
Сдали, Витя…
А Ельцин?
Так он и сдал! Судя по всему, политическое решение действительно есть.
Я слышал, что Шапошников сегодня утром рапорт подал…
Касатонов усмехнулся:
Кощей думал, что он бессмертный, пока не встретил гопников!
Везет, тебе, Игорь… Ты еще шутить можешь…
Командующий военно-морскими силами СНГ адмирал Чернавин к телефону не подошел, сказался больным: мигрень.
Россия, ты знаешь - по именам - своих предателей? Сдавать армию флотами и округами… Когда такое было, Россия?..
На следующий день, рано утром, Касатонов вернулся в Севастополь.
Каждые полчаса он звонил на спецкоммутатор Ельцину, но дежурный отвечал одно и то же: президент вне связи, президент вне связи…
Пьет, что ли? Новый год? Или Кравчук все сказал за двоих?
- …Тенюх - это же просто ни о чем, - тараторил Пенкин. Они с Касатоновым неторопливо шли по палубе «Москвы», любуясь пенистым морем вокруг. Даже здесь, в гавани, было неспокойно: шторм семь баллов, но синоптики говорят, к ночи утихнет.
Какой у них флот, Игорь Владимирович? Если не мы? Днепровская флотилия? Это ж… как армия в Сан-Марино!
Флагман Черноморского флота, знаменитый крейсер «Москва», работал под флагом адмирала Касатонова.
А в Сан-Марино есть армия?
80 человек, товарищ командующий! При желании их захватит любая русская свадьба!
До разговора с Ельциным (или хоть с кем-то, хотя… с кем?) Касатонов хотел повременить: он никому, даже Пенкину, не рассказывал о совещании у Кравчука, но моряки, похоже, всё уже знали! До Беловежской пущи в Севастополе полуподпольно действовал Союз офицеров Украины во главе с капитаном 3 ранга Пляшечниковым. Среди членов Военного совета были флотоводцы, сразу, еще в декабре, до Нового года, рвавшиеся присягнуть Украине, а в кают-компании крейсера «Кутузов» вдруг появился большой портрет Кравчука в позолоченной раме.
Только что Касатонов получил сообщение: в войсках Киевского, Одесского и Прикарпатского округов полным ходом идет подготовка к присяге…
«А что же Скоков? - подумал вздрогнул Касатонов. - Неужели предал?»
Нет, еще страшнее! Скоков вылетел из Киева в Москву, надеясь пробиться к Шапошникову. Это была ошибка - во Львов из Киева тут же примчался генерал Степанов с текстом украинской присяги. Сразу после совещания у президента Морозов отстранил Скокова от командования округом, Скоков узнал об этом в воздухе, развернул самолет, прибыл во Львов, но в штаб округа его уже не пустили - как иностранца.
Генерал-полковник униженно стоял у проходной, на КП и… плакал.
Навзрыд.
У полководца отняли армию. У настоящего полководца!
Командующего Киевским военным округом Чечеватова предал Военный совет: пока Чечеватов был у Кравчука на совещании, а потом обедал в ресторане «Диканька», Военный совет Киевского округа единодушно присягнул Украине. Тысячи генералов и офицеров в тот же день подали рапорта об увольнении из Вооруженных сил и собрались на Родину, в Россию, где их никто не ждал, кроме родных.
Без возражений украинскую присягу приняли все воздушные армии: 5-я, 4-я, 17-я и стратегическая авиация…
Как говорил весельчак Попандопуло в «Свадьбе в Малиновке»: «Было ваше - стало наше!»
Российская армия потеряла две трети своего состава.
Почему хохлы такие вредные? Белорусы - они мягче, теплее, а хохлы - вредные. Они даже Киев построили так, как будто вредили друг другу. Каждая улица ненавидит Крещатик и не желает с ним считаться, каждая улица себе на уме, они здесь словно таранят друг друга, каждая улица - тоже Крещатик!
Если бы кошки умели дружить, они бы выгнали из города всех собак. Но кошки не умеют дружить!..
…Все началось с Аяза Муталибова. В октябре 91-го Муталибов объявил, что он, президент Азербайджана, принимает на себя обязанности Верховного главнокомандующего своей страны и все части Советской Армии, находящиеся в Азербайджане, с этого дня подчиняются ему одному.
Через две недели - такое же заявление Снегура: все имущество Советской Армии, вся техника и - самое главное - все приднестровские склады с боеприпасами, самые крупные (после Калининграда) в Европе, принадлежат Молдове. Он тоже объявил себя Верховным главнокомандующим, и ему срочно сшили белый маршальский мундир, точь-в-точь как у Сталина.
А Гамсахурдиа (чего ж церемониться?) взял да разогнал (за три дня!) Закавказский военный округ. Всю технику, все вооружение он отправил на металлолом: ракетно-зенитные комплексы, их в Грузии было больше ста, бронетранспортеры и, конечно, всю военную авиацию, более 200 самолетов - две армии!
Кто-то (кто?) тут же подсказал Грачеву: если в знак нерушимой дружбы России и Грузии преподнести Гамсахурдиа две-три сотни танков, то на таком «подарке» (читай - сделке) можно неплохо заработать.
Грачев бросился к Ельцину: дружить - значит, дружить, Борис Николаевич! Пребывая в эйфории от победы над Горбачевым, от Беловежских соглашений и… вообще от всего, Ельцин уже плохо понимал, кто из его «ближних» врет, а кто и заврался. Гамсахурдиа получил 235 новейших танков, которые тут же в течение месяца ушли в Рустави на переплавку.
Ликвидация проходила под личным контролем порученца начальника Генерального штаба Вооруженных сил России полковника Бекбосынова. Он же присвоил себе львиную долю доходов: купил в Каннах роскошную виллу.
Грачев выгонит Бекбосынова («делиться надо!»), но Бекбосынов с удовольствием уйдет в криминал: займется поставками в Москву героина.
После истории с танками продажа военной техники встала на широкую ногу. Здесь особенно отличился трехзвездный адмирал Игорь Махонин. Он торговал всем, чем придется, даже простынями и одеялами, на которых в кубриках спали моряки. А уж тем более - техника! Во Владивостоке разгорелся нешуточный скандал. По приказу министра обороны в Пусан «на гвозди» ушли авианесущие крейсеры «Минск» и «Новороссийск». Как оказалось - с новейшим вооружением на борту, хотя в «ликвидационном акте», где стояли подписи аж 12 адмиралов, говорилось, что никаких вооружений на «Минске» и «Новороссийске» больше нет, корабли уходят пустые.
Вторичный «черный металл» американцы продают в Южную Корею дороже, чем Россия отдала «Минск» и «Новороссийск». А следом - крейсер «Анадырь». От таможенников требовалось: а) поставить печать и б) расписаться в ведомости. К кораблям их не подпускали. Корабли пустые, но чекисты говорили, что досмотр даже пустых кораблей, вдруг ставших ненужными, все равно предполагает допуск, причем - самый высокий допуск, категории «государственная тайна».
Таков, мол, закон, и его никто пока не отменил.
Один из таможенников, молоденький лейтенант, заподозрил неладное. Ночью тайком ему удалось забраться на нижнюю палубу «Новороссийска», хотя сам крейсер - это громадина с 9-этажный дом. И там на палубе, «под рогожкой» находились:
А) радиолокационные станции для обнаружения цели - новейшее оружие, проходившее под грифом «совершенно секретно»;
Б) автоматизированная система средств противолодочной и противовоздушной обороны, американцы (прежде всего американцы) охотились за ней с середины 80-х, да без толку. На многих приборах - заводская смазка, их специально - только что - доставили на «Новороссийск»;
В) навигационные комплексы ПВО и… сотни единиц другой военной техники, общая сумма - 2,5 миллиарда долларов.
Как секретная военная техника попала на борт «Минска» и «Новороссийска», никто (якобы никто) не знал. Виновных не нашли. Каждый из 12 флотоводцев заявил, что был введен в заблуждение. Ну а те господа, кто вводил в заблуждение, быстро уходили из жизни…
Я, Саша, сам не понимаю, - говорил Касатонов, когда они с Пенкиным вышли на палубу. - Напомни, Кравчук был у нас…
Июнь, товарищ командующий. Первые числа.
Вот!.. И Кравчук заявляет: Черноморский флот Украине не нужен. Тогда Тенюха, Морозова и… оперетты в помине не было… Сейчас, скажи, что изменилось? Американцы появились? Клинтон к власти идет?
Все серьезные разговоры Касатонов проводил только на свежем воздухе.
Огромный, кое-где уже обшарпанный, с ржавчиной крейсер «Москва» считался на флоте стариком. Его спустили на воду в 65-м, экипаж - 800 человек, 104 ракеты («Вихрь» и «Шторм»), их более чем достаточно, чтобы накрыть весь Шестой американский флот, который так часто гуляет сейчас по Черному морю…
По Севастополю ползли слухи: если Черноморский флот будет украинским, «Москву» тут же распилят на гвозди.
Отец Касатонова, Герой Советского Союза Владимир Касатонов, в середине 50-х тоже командовал Черноморским флотом, но еще больше, чем отцом, Игорь Владимирович гордился своим дедом, Афанасием Касатоновым: в Первую мировую Афанасий Степанович стал полным георгиевским кавалером.
Увидев адмиралов, вахтенный офицер замер по стойке «смирно». Какое ужасное слово, однако: «стойка»…
Пригласите Богдашина, - приказал Касатонов.
Капитан 1 ранга Владимир Богдашин командовал «Москвой» с лета прошлого года.
Хотите анекдот, товарищ командующий? - заискивал Пенкин. - Кто в Беловежской пуще был самый трезвый: Ельцин, Кравчук или Шушкевич?
Луна неохотно, медленно выползала из-за туч, ветер усилился. Касатонов усмехнулся:
Конечно, Кравчук. Он Крым себе оставил!
Анекдот хоть и свежий, а уже с бородой…
Надо же, а я-то удивить хотел…
Как хорошо, как красиво было бы на земле, если бы туч вообще не было! Касатонов влюбленно смотрел на море, на волны: каждый раз… да хоть бы и сто раз на дню… когда Касатонов видел гавань, берег, корабли, в нем сразу появлялось что-то детское. Для себя он твердо решил, что когда Ельцин отправит его в отставку (это, похоже, уже вопрос дней), он поселится где-нибудь у моря. А где? Если Крым сейчас другое государство, то где? В Сочи? Но Сочи - курорт, а курорт - это плохая гавань для моряка!
Касатонов командовал Черноморским флотом всего четыре месяца. Прежний командующий, адмирал Хронопуло, поддержал ГКЧП, и Шапошников тут же отправил его в отставку. Сейчас Хронопуло представлял правительство Крыма в Москве.
«Обстоятельства нашей истории и климата сказали: «Служи!» - писал Василий Розанов; этой формулой Розанов свел на нет необходимость изучать извечный русский идеализм.
Снова, снова, снова, опять, опять и опять: государь, как же ты мог, как ты это все допустил?
Там, в Беловежской пуще, «высокие договаривающиеся стороны» понимали, черт возьми, сколько судеб они искалечат?
Знаешь, адмирал, что было с Ельциным, когда Леня Грач на приеме в Кремле рассказал ему твой анекдот? Новый год, все веселятся, Лещенко поет, обнимаясь с Винокуром, а тут - пьяный Леня: хочет порадовать Бориса Николаевича.
Пенкин замер:
Ельцин побагровел, бросил на стол бокал с шампанским (Коржаков, слушай, его на лету поймал, как в цирке!) и стал костерить Кравчука: «Да если б я захотел, Леонид, Кравчук бы все отдал, от Измаила до Ростова…»
А что ж не взяли? - спрашивает Леня.
Вразумительного ответа не было.
Вот так…
Человек - хозяин своей судьбы, товарищ командующий. До тех пор, пока он не встретит хозяйку.
Американцы… да, - согласился Касатонов. - Хозяйничают, конечно…
Он по-своему понял шутку политрука.
Ветер усилился, луна спряталась за облака, там, за облаками, ей как-то спокойнее, наверное…
Выходит, ошибочка вышла с царем… Борисом, да? Не царь, а дубина стоеросовая…
Касатонов нахмурился, помолчал.
В моем присутствии, товарищ контр-адмирал… - начал он, - подобные высказывания о Верховном главнокомандующем…
Пенкин вытянулся по струнке:
Прошу меня извинить, товарищ адмирал!
Делаю вам, Александр Александрович, замечание.
Такое больше не повторится, товарищ командующий.
Извинения приняты, - кивнул Касатонов. - Хотя ты, Саша, прав, конечно…
…Качку Игорь Владимирович тоже любил. Особенно - брызги морской пены («Шампанское для легких!» - говорил Касатонов). Стихия делает человека сильнее, именно в стихии, в борьбе со стихией видна вся человеческая твердь: на даче, лежа в гамаке, теплее и уютнее, конечно, чем в 9-балльный шторм, но Касатонов так и не научился отдыхать. Пробовал, старался, уезжал по совету врачей в санаторий, но через неделю сбегал: он как крестьянин, ему не до отдыха, нет в русских деревнях гамаков, нет и, похоже, никогда не будет, климат не тот…
Давно, еще с 80-х, наверное, Касатонов дружил с Бедулей Владимиром Леонтьевичем, председателем колхоза «Советская Белоруссия». Да и кто тогда, в 80-е, не дружил с Бедулей? Даже Рихтер давал концерты в новом крестьянском клубе, благо Бедуля, как только его колхоз чуть разбогател, купил для клуба Petrof!
Новая демократическая власть быстро, за месяц расправилась с Владимиром Леонтьевичем. Зачем они нужны, советские колхозы, если фермер - это наше будущее! Да здравствует фермер! Даешь рай на землю немедленно! Бедулю тут же отправили в отставку. Яблоневый сад, гордость колхоза, был вырван под дачи, а знаменитый музей хлеба, которым Владимир Леонтьевич гордился даже больше, чем яблоневым садом, закрыли - нерентабельно!
Экспонаты сожгли. Куда их девать? Немцы, правда, хотели купить, да припозднились: экспонаты сожгли за два дня до звонка из Берлина. Странный они народ, эти немцы! Всё у нас покупают. За копейки, конечно, но все-таки: Ту-144, первый сверхзвуковой, старенький Ту-114, двадцать лет стоявший на въезде в аэропорт «Домодедово», «Буран»… С ВДНХ купили (или уперли?) аппарат, в котором Гагарин спустился на землю. И даже памятная доска с дома Леонида Ильича на Кутузовском находится теперь в Гамбурге: нам такие доски без надобности...
Как и память.
Почему всю эту вакханалию никто не остановил? Чиновники (есть же среди них нормальные люди?), журналисты, депутаты, интеллигенция? Ту-144, Гагарин, Брежнев, Ту-104 - ведь все было на глазах у всех… Или из «Домодедово» никто больше не летал? И Кутузовский был закрыт? Для всех? Есть доска - и вдруг содрали. Ведь никто не спросил: где она? Куда делась? И никто… никто!.. не пришел с заявлением в милицию?
Из Астраханской картинной галереи ушел - на плановую реставрацию - Айвазовский. Через год в музей вернулась (под видом Айвазовского) копия чудовищного качества, которая (внимание!) оказалась на полметра короче, чем подлинник, тайно, воровскими тропами, переправленный богатому коллекционеру в Италию.
Сотрудники музея не решились выставить Айвазовского в зале, поместили его в запасники, но уголовное дело возбудилось только… через шесть лет, потому что о воровстве никто не заявил…
Для справки: в музее работали 62 человека, то есть знали все. И те, кто приходил (годы шли) вместо тех, кто уволился, тоже узнавал о краже (сюжет-то какой!), но в это дело никто не вмешивался…
Однажды Касатонов спросил у Владимира Леонтьевича, что такое интеллигентность.
Думаю, внутренний запрет на такое свойство человеческой натуры, как думать одно, говорить другое, делать третье, - откликнулся старик. - И еще: готовность помочь конкретному человеку, если в этом есть горячая необходимость…
Лишний! Сейчас Бедуля лишний. Как Вия Артмане в Риге, Мария Биешу и Евгений Дога в Молдове, Роальд Сагдеев и Алексей Абрикосов, будущий нобелевский лауреат, в Москве, а Василь Быков, автор «Круглянского моста», товарищ Бедули, - в Белоруссии…
По палубе строевым шагом шел командир «Москвы».
Товарищ командующий! Капитан 1 ранга Богдашин! Прибыл по вашему приказанию!
Богдашин командовал «Москвой» с лета 91-го года.
Скажи, Володя, - Касатонов крепко пожал ему руку. - Ты же америкашку этого… где-то тут поимел?.. - и он кивнул в сторону Севастополя.
У Фороса, товарищ адмирал, - напомнил Богдашин. - В 33 милях от берега.
А Горбачев, значит, тебя в тюрьму?
Богдашин улыбнулся:
Командующий флотом товарищ Хронопуло, сразу сказал, что я преступник.
Какая была мотивация?
Богдашин развел руками:
Я в бою якорь потерял, Игорь Владимирович…
…Это случилось три года назад, 12 февраля 1988-го: сторожевой корабль «Беззаветный» под командованием капитана 3 ранга Богдашина мастерски таранил американский крейсер «Йорктаун», который нагло, с вызовом нарушил государственную границу Советского Союза.
На борту «Йорктауна» были комбинированный ракетный комплекс «Гарпун» и новейшие боевые вертолеты.
Богдашин сначала флагами, затем сигнальными ракетами предупредил командира «Йорктауна» капитана 1 ранга Дюра, что крейсер зашел в территориальные воды СССР, но «Йорктаун» упрямо шел вперед, к мысу Сарыч, а в Саках на борту «Леонида Брежнева» в этот момент начались палубные испытания новейших советских истребителей, только что поступивших на Черноморский флот.
Все РЛС близлежащих американских баз работали в этот момент на полную силу.
Богдашин связался с Дюром по радио. И повторил: поведение крейсера ведет к вооруженному конфликту между нашими странами.
Мы ничего не нарушаем, - ответил Дюр. И - спрыгнул со связи.
Пограничники были обязаны стрелять «по носу», как говорят моряки, но командующий погранвойсками Советского Союза генерал-полковник Матросов растерялся: американцы теперь наши друзья, перестройка; все помнят, какие неприятности были у СССР из-за южнокорейского «Боинга». И вообще: разве по друзьям можно стрелять?
Интересно, а для чего тогда погранвойска?
Матросов лихорадочно искал Горбачева, но Горбачев занят и к телефону не подходит. Чебриков, шеф КГБ, в командировке, разбудить его (разница во времени) адъютанты боятся: по инструкции, Чебрикова можно разбудить лишь в случае государственного переворота или войны.
Есть, конечно, премьер-министр, но Рыжков отмахнулся: «Не мой вопрос!»
По левому борту «Йорктауна» остался Севастополь, а впереди - да, впереди мыс Сарыч, рядом Форос, где находится, кстати, объект государственного значения - дача Горбачева.
Генсек, между прочим, мог быть и в Форосе. Он любил этот дом, но еще больше любила Форос Раиса Максимовна...
Богдашин всегда, с ранних лет уважал семью Касатоновых. Здесь, в Севастополе, их командующий имел колоссальный авторитет. Спокойный, твердый, по виду даже добродушный, Касатонов производил сильнейшее впечатление на моряков. И Ельцин знал: если Касатонов поднимет флот, черноморцы пойдут за ним куда угодно, был бы приказ!
Не все. Но почти все. Пойдут!
«Третья» оборона Севастополя всколыхнет всю Россию.
Ельцин не хотел ссориться с Кравчуком. Черноморский флот - это дорого сейчас даже для России, только если Касатонов упрется - Кравчук отступит, не сразу, но отступит, роты морской пехоты будет достаточно, чтобы Кравчук с Фокиным сразу наложили в штаны…
В 10.45, товарищ командующий, Дюр отвечает: «Курс менять не буду. Пользуюсь правом мирного прохода. Закон не нарушаю». «Ну, заявочки, - думаю я, - совесть совсем потеряли…» Приближаюсь на 50 метров. Дюр сразу выходит на связь: «Не подходить к борту». А у меня, товарищ командующий, был отличный молодой экипаж. Все несутся по боевым постам, даже спасжилеты никто не надел. Подхожу ближе, на 10 метров, и показываю: будет навал.
А американцы?
Смеются! Высыпали на борт, фотографируют, я ж… в пять раз меньше, чем они!
Ну, думаю, сейчас будет не до смеха, коллеги! Только навал на скорости 20 узлов…
Куда навал! Только таран.
Так точно, - Богдашин так увлекся сейчас докладом, словно таран завершился минуту назад. - Кладу руль на 5 градусов вправо и, - он показал, - бью «Йорктаун» скользящим ударом якоря в левый борт. Весь арсенал полностью готов к бою. Прохожусь по его леерам…
А если б «крылышки», командир, взорвались? Не испугался?
«Крылышки» - это крылатые ракеты.
Третья мировая? Как тебе?
Исключено, товарищ командующий.
Почему?
Трусы они. Чуть что - бегут. Вьетнам показал и Ближний Восток. Они же везде проиграли! «Йорктаун» получил крен 30 градусов, и носовая часть резко уходит у него влево.
Касатонов не отступал:
А если б торпеды с «гарпунами» схлестнулись?
Полморя взлетит на воздух, товарищ командующий! Но я быстро кладу руль вправо и залезаю носом на его левый борт. Вижу: висят четыре ракеты, трубы поломаны, внизу, в торпедных отсеках, начался пожар.
А вертолетная площадка?
Срезал! Я ее срезал, товарищ командующий! В море ушла. Вместе с вертолетом.
Достали?
Мы? Достали и изучили. Потом им отдали. На металлолом.
Смотрю, выскакивает аварийная команда: начался неуправляемый процесс внутри ракетного погреба.
Где «крылышки»?
Так точно! Все офицеры сбежали вовнутрь. На ходовом мостике - никого.
На связь вышли?
Богдашин смеялся:
Им не до связи было, Игорь Владимирович! Я предупредил Дюра: топить тебя не буду, если не повернешь - будет новый таран. Сгоришь! И он сразу - на параллельный курс…
А чем, командир, ты их таранить собрался, коли якорь оборван?
Да хоть бы и руками, товарищ адмирал. Разозлился я! Но тут меня вызывает Хронопуло: срочно в штаб! Прибываю с докладом, но командующий даже слушать не стал:
Вот, товарищи Военный совет, - кивает он на меня, - перед вами преступник! Он якорь потерял…
Испугался?
Не могу знать!
Я ж о тебе. Испугался, командир?
Богдашин опустил глаза:
Еще как, товарищ командующий… Посадят, думаю. А у меня семья, двое детей. Мне потом адвокат объяснил: «Служить России - это не юридическое понятие. В суде трудно доказать, что ты в момент боя Родине служил…»
Касатонов замолчал. Пенкин подумал, что в воспитательных целях Богдашину надо бы что-то возразить, но он и не знал, что сделать.
В самом деле - а что тут скажешь?!
Как думаешь, командир, - потеплел Касатонов, - если в стране торговля заводами ведется сейчас не по соглашению, а по принуждению, если для того, чтобы производить, ты должен получить разрешение у тех людей, кто ничего не производит… что будет с таким государством?
Вопрос без ответа, товарищ командующий, - улыбнулся Богдашин. - Ответ ясен.
Вот! - кивнул Касатонов. - Если люди становятся богаче не из-за своей работы, а из-за взятки или по протекции, если законы, как ты, командир, нам сейчас доложил, что дышло, куда повернешь - туда и вышло, хотя «Йорктаун» уже у Фороса, если коррупция дает колоссальные доходы, а честность граничит с самопожертвованием - да, командир, ты прав: ответ ясен.
Генерал-полковник Лобов, товарищ командующий, тут же вызвал меня в Москву, в Генштаб.
В наручниках?
Пока нет, но в Чкаловском, прямо у трапа, меня ожидали «уазик» и два чекиста. Кивают: на заднее сиденье! Один по одну руку, второй по другую.
Чтоб ты не сбежал?
Ну… да. «Куда едем?» - спрашиваю. В ответ - молчок, государственная тайна. Надо же, думаю, Родину я защитил. А Родина меня сейчас защитит?
Генерал Лобов кричит: «Богдашин, а если б их «гарпуны» взорвались?! Значит, вся перестройка - под нож!»
Если, - спрашиваю, - у нас перестройка, значит, я со своими торпедами могу сейчас безнаказанно гулять вдоль Нью-Йорка?
На Политбюро вызвали. Но Горбачев согласился: американцы пережали. У меня отобрали корабль, но на флоте оставили: отправили в академию. А через год адмирал флота Чернавин представил меня к ордену Красной Звезды. Только не за «Йорктаун», конечно, а за новую технику…
Касатонов внимательно смотрел на Пенкина.
Вот, Александр Александрович, какие у нас тобой командиры! Товарищ Кравчук, интересно… понимает, какой он на самом деле, Черноморский флот?
Пенкин догадался, что Касатонов неспроста вызвал Богдашина, его рассказ о подвиге был как увертюра к тому, что скажет сейчас сам Игорь Владимирович.
Если, товарищ командующий, явятся вдруг коллеги? Уже ночью? Из Киева. Мне докладывали, Президент Кравчук срочно командирует в Севастополь Тенюха. Что прикажете делать?
Пенкин был готов к мятежу, но, как все советские люди, тем более - политработники, он боялся уже самого слова «мятеж».
Что? - удивился Касатонов. - Стрелять, контр-адмирал! Если явятся, так стрелять! Сначала - холостыми, поверх голов. Потом, после доклада командующему Черноморским флотом, примем… какое-то другое решение. Более строгое. Я приму. Ясно?
Что ты там шепчешь, капитан 1 ранга? - нахмурился Касатонов. - Завтра наше с тобой «ура» вся Россия услышит! Если Кремль молчит, значит, за Кремль скажу я, адмирал Касатонов. Слушать, товарищи, мой приказ: все корабли, дислоцированные в Севастополе и на всех базах нашей операционной зоны, немедленно, прямо сейчас выходят в открытое море. Под Андреевским флагом. Вереди идет крейсер «Москва». Корабли будут построены в парадных расчетах!
Мятеж, Игорь Владимирович?
Мятеж, контр-адмирал. Но это, товарищи, мятеж во славу России. Сегодня, в течение дня, ко мне обратились командиры военно-морских баз в Евпатории и Феодосии, командир 126-й мотострелковой дивизии, командир 14-й дивизии подводных лодок, комбриги из Николаева и Измаила, комдивы из Керчи, Очакова, Черноморского и… многие другие наши товарищи. Вопрос только один: верность присяге не позволяет нам, черноморцам, менять Родину!..
Касатонов помедлил.
В этой связи, товарищи, хочу отметить: никто и никогда не ставил передо мной задачу сохранить флот. И взаимодействие, какую-то помощь не предлагал. С Нового года в Москве все будто попрятались, и адъютанты не могут вразумительно объяснить, куда сейчас, в этот решающий час исчезли их начальники. Поэтому мне как командующему необходимо самому принимать политическое решение. Я уверен, товарищи, что определенные криминальные круги и в Москве, и на Украине уже предвкушают сейчас беспрецедентный передел разветвленной инфраструктуры Черноморского флота. Поэтому времени у нас нет. Время сужается каждую минуту, и вот-вот наступит точка невозврата.
Но я, товарищи офицеры и адмиралы, представить себе не могу, что у России нет больше Черноморского флота! Это… это уму непостижимо! Россия опять оказалась на пороге национальной трагедии и унижения, поэтому я, адмирал Касатонов, не могу допустить эту трагедию!
Еще раз: если Россия молчит, значит, за Россию скажу я, командующий Черноморским флотом. И опираться мы будем на вице-президента Руцкого: он за нас горой! Когда все корабли выйдут на рейд, а личный состав будет построен на палубах, я на катере объеду все корабли и официально объявлю, что Черноморский флот будет российским, переприсягание невозможно, ибо переприсягание - это предательство!
Пенкин сделал полшага вперед.
Разрешите, товарищ командующий? КГБ Украины немедленно возбудит уголовное дело по факту нашего пересечения государственной границы Украины.
А кто сказал, контр-адмирал, что мы пересекаем границу? Мы будем находиться в территориальных водах Украины, но в открытом море до тех пор, пока и Москва, и Киев не затвердят наше решение служить России. Ну а пример, Александр Александрович, будем брать с капитана 1 ранга Богдашина: он же два года назад не испугался тюрьмы!
Богдашин потирал руки:
Значит, бунт, Игорь Владимирович!
Бунт, командир. Во славу России!
Касатонов не сдержался: он расцеловался с Пенкиным, стоявшим перед ним навытяжку, потом обнял Богдашина. Из глаз Касатонова текли слезы.
Рано утром, когда Ельцин еще спал, Кравчук сорвал все телефоны в Ново-Огареве. Президент Украины еще с ночи заготовил указ об отставке Касатонова, но командующий его опередил: флот подтвердил свою верность России, и Кравчук не знал, что ему делать.
Ельцин очень вкусно, как всегда, позавтракал и по дороге в Кремль позвонил Кравчуку:
Не трогай адмирала, Леня! Руцкой говорит, он сумасшедший, а ракет у него столько, что они, понимашь, до любого Киева долетят. Тебе нужны ракеты над головой? Вот и сиди себе тихохонько, я ж отдал тебе Севастополь. Но и к флоту больше не лезть, а то они правда стрелять начнут, на хрена нам, Леня, такой геморрой?..»
Дата рождения:10 февpаля 1939 Род Касатоновых
происходит из Курской области. Отец - адмирал Владимир Афанасьевич Касатонов
- был командующим Черноморским флотом в 1955-1962 годах
В 1956 году, после окончания средней школы (с серебрянной медалью), поступил в Черноморское высшее военно-морское училище им.П.С.Нахимова в Севастополе. Окончил училище в 1960 году по специальности "ракетное вооружение".
Кроме Военно-морского училища, закончил Военно-морские классы ВМФ, Военно-морскую академию, Академию Генерального штаба, факультет автоматики и телемеханики Севастопольского приборостроительного института (заочно)
Жена - Юлия Александровна - дочь контр-адмирала Трофимова
Адмирал. Действительный член Петровской академии наук и искусства
В октябре-декабре 1992 года Касатонов
баллотировался в народные депутаты России на дополнительных выборах. Он был выдвинут военными моряками и жителями Новороссийска по 17-му Краснодарскому национально -территориальному округу (вакансия появилась в результате перехода народного депутата Владимира Шумейко на работу в правительство).
Среди соперников Касатонова
были Константин Боровой и Николай Кондратенко. Выборы были признаны несостоявишимися из-за плохой явки избирателей (в апреле 1993 года на это место был избран Николай Кондратенко).
Жизненный путь:
Службу начинал лейтенантом на эсминце Черноморского Флота (ЧФ) "Гневный".
В 1961 году совершил на нем сверхдальний морской переход из Черного моря вокруг Европы, а затем - Северным морским путем на базу Тихоокеанского флота (ТОФ). На "Гневном" командовал батареей крылатых ракет, провел 6 успешных боевых пусков. Проводил занятия по пуску ракет с прибывшей на флот группой генералов из Военной академии Генерального штаба.
В 1970 году был назначен командиром большого противолодочного корабля (БПК) "Проворный" (ЧФ). В 1974 году, после окончания Военно-морской академии, принял командование новым БПК "Очаков", досрочно получив звание капитан 2-го ранга.
С 1981 по 1986 год командовал Кольской флотилией. В августе 1986 года был представлен на должность начальника штаба флота, но на флотилии произошло ЧП с гибелью людей и назначение не состоялось.
До назначения на должность командующего ЧФ (осенью 1991 года) Касатонов
был начальником штаба Северного флота (в этой должности он возглавлял один из первых визитов советских военных кораблей в США).
С осени 1991 года по октябрь 1992 года был командующим Черноморским флотом.
В октябре 1992 Касатонов
был назначен первым заместителем Главкома ВМФ России.Должность командующего ЧФ некоторое время оставалась вакантной. Затем командующим стал Эдуард Балтин.
Политические взгляды, позиция:
Является активным противником раздела Черноморского флота между Украиной и Россией, выступал против "украинизации" ЧФ и принятия личным составом присяги на верность Украине.
Касатонов
уволил в запас мичманов и отстранил от должностей офицеров корабля под командованием капитана 3-го ранга Тимура Сулейменова, принявших такую присягу, после чего заявил: "Я буду так же поступать и впредь".
Организационные структуры ВМФ Украины адмирал назвал "вражескими организациями", обвинив их в подслушивании его телефонных разговоров, слежке за домом и машиной. Относительно возможности смены флагов сказал: "Существует морская традиция: если российский флаг поднят, то спущен он никогда не будет".
Неуступчивая позиция Касатонова
вызывала остро-негативную реакцию со стороны украинских властей. Но несмотря на требования Киева снять Касатонова
с должности командующего ЧФ, российское руководство долго этого не делало.